Станислав, 40 - 26 декабря 2011 15:58

Креатифф №2.

Это был обычный зимний вечер, когда уличные фонари освещают падающий снег, обрубая световыми конусами случайные куски прохожих и передавая их друг другу, как эстафетную палочку.
Они наконец-то смогли остаться вдвоём, и, потягивая вино из высоких бокалов, разговаривать ни о чём, словно два случайных попутчика в пропахшем чужими мечтами купейном вагоне.
Ей давно уже надоели эти разговоры, как и то, что за ними последует. Ей хотелось любить, сгорать от страсти и возрождаться в этом огне, находить и терять, таять и закипать. Ей хотелось жить, каждой клеточкой холёного тела, но желание это было слишком давним и слишком невозможным, чтобы предпринять что-то серьёзное и переломить ход ежедневных событий. Например, можно было, нужно было наброситься на него прямо здесь и сейчас, чтобы он наконец-то понял, на что она способна. Но вместо этого она томно пила дорогое красное полусухое, забыв ощущать запах и послевкусие.
Его подсознание привычно было занято работой, пережевывая остатки сегодняшних впечатлений от общения с заказчиками, подрядчиками, партнёрами, контрагентами и их многочисленными курьерами и секретаршами. Он шутил, рассказывал о своём последнем путешествии на каяках и вспоминал всё, что успел прочитать в Википедии про Кастанеду перед встречей с ней, которая была в экстазе от самого имени писателя. Кастанеда должен был стать последним рубежом чётко выверенного штурма, который он вёл последние полтора часа. Точнее, ему казалось что он ведёт этот штурм, на самом же деле расстояние от постели до девушки за эти полтора часа гуляло в совершенно произвольных пределах, но всё равно оставалось достаточно небольшим чтобы она, в принципе, была не против.
Разрешившись тирадой про Карлоса Кастанеду, которого на самом деле звали Ка́рлос Цезарь Сальвадор Аранья Кастане́да (исп. Carlos César Salvador Araña Castaneda; 25 декабря 1925 (либо 1931, либо 1935 (?)[1]), Кахамарка, Перу — дата смерти: 27 апреля 1998 года, Лос-Анджелес, США), он заметил, что время позднее и предложил проводить её до дома.
Когда все необходимые условности были соблюдены и они второй раз за этот вечер остались наедине друг с другом - на этот раз не в деловых одеждах посреди ресторана, а обнажённые в её пустой квартире, он молча перевернул её на живот, присел между её раздвинутых ног и аккуратно вошёл в неё пальцем. Он не предупреждал её, справедливо полагая, что в случае чего можно будет оправдаться тем, что просто промахнулся. Но она, лежавшая до этого молча, негромко выдыхнула, и он понял по этому выдоху, что путь открыт.
Она лежала, пытаясь максимально расслабиться и сожалея о том, что не предположила такого развития событий, когда была в душе. Но менять что-то уже поздно, да и обижать его она не хотела. Однажды она очень обидела одного молодого человека, отказавшись заниматься с ним сексом из-за слишком большого размера члена. С тех пор она старалась больше получать удовольствие, чем думать о последствиях. Тем более, что при определённой сноровке наслаждаться процессом можно было с любым одушевлённым и неодушевлённым предметом. Последние, кстати, немного отвлекали её от повседневной скуки, позволяя оказаться в таинственном мире самых запретных фантазий, и мир этот настолько откровенен и лишён всяких ограничений, что даже бумага не стерпит всех деталей. Это была её планета, её Вселенная, услада таинственного женского гения, духа демиурга. И то, что с ней делал сейчас этот молодой человек, было в той Вселенной буднично, как свинцовое небо мегаполиса.
Тем временем он набрал уже приличный темп, с удовольствием ощущая, как она подмахивает его размашистым движениям, и, постанывая, пытается пальцами погладить его яйца. На самом деле она массировала себе клитор, но опасалась быть заподозренной во фригидности, поэтому стеснялась этого элемента самоудовлетворения. Оргазмы случались с ней довольно часто, и она не испытывала с этим проблем, вопреки всем заявлениям своей мамы, которая рассказывала ей, тогда уже совсем взрослой, что в сексе удовольствие доступно только мужчинам.
Он заполнял её задний проход своим, очень безопасным, членом, безопасность которого была подтверждена электрическими тестами Contex и ещё десять минут назад назад находилась внутри маленькой упаковки, заполненной склизской смазкой. Остатки этой смазки сейчас высыхали на пальцах его правой руки, придерживающей девушку за бёдра. Левой рукой он держал её за волосы и натягивал, во всех смыслах этого слова.
Сколько это длилось, никому не известно. Стыдно говорить про минуты, глупо говорить про часы. Так или иначе, времени прошло достаточно для того, чтобы оба получили удовольствие. Она по привычке сымитировала оргазм, но получилось не очень натурально, поскольку она действительно хотела кончить на этот раз. Он не поверил в её судороги и усилившиеся стоны, но сам уже был на грани, и, сделав несколько ещё более сильных движений, разрядился струёй безопасной спермы в латексную колыбельку презерватива. Эта разрядка принесла обоим удовольствие, несколько секунд они почти не двигались, только она старалась незаметно потирать клитор и, еле-еле повиливая попкой, создавала имитацию продолжения наслаждения. Им было хорошо.
Потом он вынул член, чтобы, как обычно, стянув с опадающего члена гарант взаимной заботы и любви, завязать его в узелок, спрятав содержимое подальше от внешнего мира, и выкинуть в помойку или в унитаз. Но вместо этого он с удивлением уставился на то место, которое полагалась зажимать пальцами перед тем, как раскатать презерватив по стволу. Там, прилипшая к остаткам фирменной смазки Contex, находилась алая шкурка от помидора.
(Окончание не влезает, в комментариях)