Александр, 61 - 24 марта 2012 20:04

Весна...
Долгонько что-то ты, подружка, спала. Где отсиживалась-отлеживалась, в каких Африках-Индиях? Уж и птички летят, удивляются - мы уже тут, а где ж она? В дверь стучатся - пора, мол, открывай! А ты? Всё спишь?
Проснулась...
Потянулась сладко на измятых подушках, зевнула в растяг... иииии...
Кааак шарахнет!
Солнце! Солнце - словно желток яичный на сковородку - бац! шмяк! - в небо булькнулось! - и - шшшшшш - зашипело, зашкворчало - ууух! - закапало, потекло, полилось, понеслось! Капли, струйки, струи, ручьи...
Весна!
У него - сорок седьмая...
У нее - двадцать первая...
- Привет, дядь Сереж!
- Привет, принцесса! На-ка, презентик тебе...
Колготки...
Ноги-то длинные, стройные, ровные - словно спицы велосипедные - ууух! - как замелькают в глазах, как закружат! Аж в глазах рябит! И сердце теплой волной обдает. Разве такие ноги в колготках удержишь? Вот и рвутся - горят просто!
Всегда ей покупает.
Не цветы, не духи - колготки. Вроде - просто забота.
А цветы... Цветы - тут другое. Но что тут может быть другого, когда сорок семь и двадцать один?
Потому - колготки. Забота. Вроде по-родственному.
- Спасибо, дядь Серёж! - чмок в щечку. Мимолетный, озорной такой чмок. - А папани нет...
Папаня-Коля пахарь. Вкалывает. Обеспечивает. Детей на крыло ставит.
- И мамани нет - к бабуленции укатила.
Да-а. Поставишь такую на крыло. У нее вон какие - крылья! Вот-вот упорхнет! Красавица! Принцесса - одно слово.
- Проходи. Есть будешь?
- Спасибо, котенок, не хочу. Как твои дела?
- Лучше всех! Бах! - надула и хлопнула пузырь розовой жевачки.
Кто б сомневался!
Двадцать один...
У кого могут быть дела лучше? У тех, кому сорок семь?
Никогда!
В двадцать один постоянная весна. Даже зимой. Лютой.
Весна жизни...
Весна молодости...
А в сорок семь?
Листопад...
Кружат листья, падают - желтые, красные, оранжевые...Да вон вроде бы еще и зеленых полно! Вон там, на ветках! И вооон там еще... Но...
Падают...
И назад - никак... Не подвесишь...
А по утрам в лужах ледок хрустит. Тонкий, детский, но хрустит, каналья!
Лед...
Осень...
Сорок семь...
- А где батяня-то?
- Ой, Дядьсерёж, ты папаню не знаешь? Завеялся с утра пораньше.
- В гараж что ли пошел?
- Не-а. - ходит по комнате в легком халатике, пряник какой-то жует, из магнитофона музыка льется, шонсон, Валера Курас - "По капельке вина", слушает, пританцовывает, ноги белые, стройные, на месте ни секундочки не устоят - егоза!
Зелёненький листочек, из почки только-только вытянувшийся!
Клейкий такой!
Изумрудный!
С капельками росы...
Весной пахнет!
Жизнью...
- Он утром тачку пригнал - вона! - под окном стоит, не видал, чтоль? - сама в окно выглянула, убедилась, - А сам куда-то пошкенделял. Ключи от машины бросил - сегодня я катаюсь...
Колька...
Друган...
- Колян, смотрю вот я на тебя... Тебе, ей-Богу, памятник надо поставить! Бронзовый! Толком не пьешь, весь в трудах, в семейных заботах... Просто - отец-герой!
- Дак, Серый, ну а че? Семья... Куда ж... Детвора подросла... Наталью вот замуж надо... Пора... Когда тут пить?
- Да все правильно, Никола. Молодец ты.
- Ну так... А памятник - давай, ежели бронзовый. Пудов так на пять-шесть. Я б его сдал - бронза хорошо идет! - смеется.
Вот такой вот Колян. Папка-Колька. Часто они так говорили. Да и не только так - особенно, когда выпивали оба.
"По капельке вина, по капельке вина,
С тобою мы, однако, набрались..."
Потом как-то бросили пить. Перегорели, что ли,дурью? Только на праздник.
А разговоры остались.
Разные.
Хотя Сергею всегда один разговор завести хотелось, взять да так прямо в лоб и сказать:
- А давай, Никола, я о твоей дочери заботиться буду. Во дворце поселю, в шубы укутаю, на "Мерседесах" катать буду! На руках носить!
Да кой хрен на руках?!!
В сердце!!!
Да-а-а...
Кабы мог... Может и сказал бы... Но...
"Скажите мне, в чем тут моя вина,
Да просто повела дорога вниз..."
Раньше надо было. Когда все было. Когда дорога вверх и вверх шла. Круто шла!
А теперь...
Эх, жисть! Как там Курас поет - "словно черная дыра, цунами там, где был лишь легкий бриз..."
Так что...
Дари колготки, Дядьсережа. Это и будет - твоя капелька.
"По капельке вина, по капельке вина..."
Теперь-то он не пьет. Раньше надо было думать...
- Значит, говоришь, ушкенделял папаня?
- У-у... "Небоооо! Раскололось небо!" - подпела Курасу, все так же пританцовывая. Гибкая, стройная, нереально красивая...
Необъяснимо красивая...
Как весна...
Объяснишь весну?
Ну-ну...
Поёт, танцует...
Не для него танцует - для себя, для души, для хорошего настроения.
В двадцать один - настроение почти всегда хорошее. Почти всегда - легкий бриз.
И хочется танцевать.
Эх, принцесса-принцесса!
"А ты меня с собою позови!
А мы с тобою тихо так споем...
По капельке любви, по капельке любви
Наполним счастьем озеро свое..."
Неееет...
В двадцать один - постоянная весна. Об осени не только не хочется думать - даже раздражает все, что о ней напоминает. Так что - не позовет.
Опадай один.
И озера твоего ей не надо. В двадцать один - море подавай. Да какой там - Океан!
Все правильно. Кесарю - кесарево. Принцессе - принцессово. А клену...
Клен ты мой, опавший...
Найдет принца. И тогда...
"По капельке души, по капельке души
Задушим мы в обьятьях целый свет!"
- Точно не в гараже?
- По капельке винааа... Не знаю... Может быть... По капельке винаааа...
- Ладно, - вздохнул. А ноги-то, ноги! - Я пойду... Может там... Ну давай - пока!
- У-у! Пакедова! "Небаааа! Раскололось небаааа..."
Пошел.
"Раскололось небоооо!"
Вышел на улицу, глянул вверх...
Твою мать!
А ведь - ей-ей! - раскололось! Ох и солнце! Не взглянешь! Так бьёт, что аж слезы! Ярко! Молодо! Задорно!
Только капельки по щекам...
Но не грустно. Хорошо! Лучи солнечные вроде как в душу проникают, вроде как зажигают что-то. Разгорается...
Прокололось небо!
Эх!
Мне быыыы! Ах туда, где н

• 
• 
•