Как жаль, что весенний ветер, срывающий листья в саду, всю ночь не дает мне услышать Небесное Слово! Как жаль, что шорох мятущихся веток ревет грохотом бури и тем слух заглушает! Не знаем мы, где нам встретится вновь состояние радости тихой, гармония успокоения. Но уносит ночная буря печали мои и тревоги, легко и стремительно, словно осенние листья. В молчании звезд, что взирают бесстрастно на облако пыли земной, как будто камень, упавший в текущую реку, — я вижу ту мощь, которую даже ветер времени не остановит. Но где уловить начало звучанья небес? В росе, что с кедровой хвои опадает к полудню, или в напеве местного ручья, что бежит по черничной поляне? А может быть, у ветра, что в скалах крутых напевает что-то цветку, который раскрылся, встречая солнце, и тихо кивает ему головой, молясь языком своего безмолвия? Везде я искал, сторожа чудесные звуки: и в пении птиц, и в полете сорванных листьев, и в лепестках облетевших черемух, что плывут, словно снег, по Катуни. И однажды в ночи, когда ветер умолк и уснули далекие звезды, вдруг запело пламя свечи, окружившись искрами света. И ударила в сердце мелодия огненных мыслей. И оттуда, из чистых глубин вечной жизни, зазвучало священное слово. И звучит непрестанно, соединяя с Владыкой щемящею огненной болью высокого тока. И мир, открываясь безмерному счастью, томится в священном волненье. Радостью наполнена жизнь, ибо сыт я даром живого звучанья. По струне его мчится любовь моя к Белому Братству.
