Аннита, 54 - 30 июля 2012 02:52

Раньше, в детстве, когда время текло по другому и мир не был поделен в голове на части, мне порой говорили, что "сейчас" - мои наиболее счастливые минуты. Смотри, говорили мне, и запоминай. Вот будешь, говорили, на пенсии - будешь вспоминать. Почему вспоминать - не объясняли, но я верил, что это - правильно, как верил почти всему, что мне говорили взрослые. Да и как не верить, если они желали мне "только добра". В то время, в которое я нет-нет мысленно возвращаюсь, мне было безразлично, где именно я проживаю. Но наступало лето и чаще всего становилось понятно, что здесь отдохнуть не вытанцовывалось - надо было ехать на материк, на теплое море. Видимо летом такого рода рассуждения приводили людей в одно место - в кассы Аэрофлота. И стоять в той нереально многолюдной очереди, похожей по своим эпическим масштабам на первомайскую демонстрацию, было хоть и необходимо, но очень скучно. В то, вспоминаемое мною сейчас время, выехать на "материк" можно было не только по воздуху, но и по морю. Кроме Аэрофлота был еще Совмортранс, чьи пароходы выручали нашу семью пару раз, когда стояние в очереди заканчивалось равнодушно-металлическим сообщением "билетов больше нет". Меня это не тревожило. "Идти на пассажире" мне нравилось больше. Да и как по-другому? Огромный, как страна, пароход (трофейный - говорил отец) легко вмещал в себя столько людей, что выстрой их в ряд, очередь за билетами в кассу Аэрофлота показалась бы просто ручейком у подножия Китайской стены. Судно было огромным, но я на удивление быстро на нем освоился. Раньше, когда мы воевали с немцами, это был комфортабельный круизный лайнер "Адольф Шикльгрубер", который наши подводники весьма предусмотрительно потопили на мелководье, а после войны отремонтировали и присвоили новое имя "Советский Союз". На нем было столько интересного, что все пятеро суток, которые мы плыли на нем во Владивосток, меня с большим трудом удавалось загнать в каюту, чтоб провести внеочередной инструктаж "как себя правильно вести". В каюте, как не крути, приходилось ночевать. А значит - утрясать в голове впечатления и даже, однажды писать письмо бабушке. Теперь мне понятно, что сидящий под присмотром мамы сынок, что-то старательно описывающий в общей тетрадке, очень радует материнское сердце, но тогда это казалось мне наихудшим из всех возможных вариантов. Письмо, что интересно, меня увлекло, а так как отправить его бабушке можно было прямо с борта судна, то я торопился рассказать ей про всё: про дельфинов, что плыли и смешно переговаривались друг с другом, про бассейны (их было два - на верхней палубе и, закрытый, на - главной); про рестораны, в которых мы столовались; про шумное машинное отделение, из которого чумазый молодой механик отвел меня к нужному трапу; про красное дерево перил и про маленькую свастику с орлом, обнаруженную мной под слоем краски на металлическом указателе на подволоке каюты; про кинозал, в котором крутили почти без перерыва мультики и не брали денег за билет. Конечно же я был уверен, что попал в сказку. Да что там уверен - я это твердо знал. Письмо моё благополучно легло в почтовый ящик, было погашено большой фиолетовой печатью с силуэтом корабля и, спустя положенное время, было прочитано и сохранено бабушкой. Случилось еще одно: мне очень понравилось описывать увиденное, то, что, казалось, расширяло мой мир. А, спустя лето, я начал свой первый дневник. Иногда думаю, что если бы лайнер "Советский Союз" попал в шторм, если бы он оказался просто ржавым корытом с крысами и тараканами, если бы мы не взяли на него билеты или если бы на нем так не пахло чистотой и морским йодом, то, скорее всего, в тот самый момент, когда, закончив школу я перечитывал письма с вызовами в ВУЗы (я не был уверен, что знаю, кем хочу быть и разослал анкеты во многие интересные места: от Москвы до Хабаровска) НО ... этот первый выход в море и определил мою судьбу.
*Интересно узнать, а что повлияло на выбор Вашей профессии?

• 
• 
•