Serge, 95 - 11 февраля 2013 22:23

3. ПЕРВАЯ ИНТИМНАЯ БЛИЗОСТЬ С ПАРТНЕРОМ
97. Альбина, 27
После того случая я на парней просто смотреть не могла. Все они казались какими-то моральными уродами, недоносками. Даже общаться с ними не хотелось. Шутки, которые раньше веселили, теперь казались убогими и плоскими, разговоры - тупыми, физиономии - мерзкими. Мне легче и проще стало общаться с мужчинами в возрасте - спокойными, умными, рассудительными. От них можно было не ждать идиотских «приколов» и отвратительных выходок.
Парни теперь вызывали чувство тревоги и опасности, а взрослые мужчины - уверенности и защищенности. А первым и лучшим из всех мужчин, которых я знала, был мой отец. Еще с детства у меня к нему временами возникало определенное сексуальное влечение (после того случая в городской бане). Откровенно говоря, я не думала, что после истории с парнями смогу вообще хоть раз испытать сексуальное желание. Но время шло и природа брала свое...
Теперь я редко выходила на улицу или общалась в компаниях. Больше времени проводила дома, готовилась к вступительным экзаменам. Отец хорошо разбирался в математике и помогал мне заниматься. Он постоянно был дома - работал на своем компьютере для какого-то банка. Зарабатывал очень прилично (в то время труд хорошего программиста, да еще с собственным компьютером, оплачивался очень высоко), благодаря чему мы давно переехали из частного дома в новую благоустроенную квартиру. Мама работала, днем мы с отцом были совершенно одни.
То лето выдалось очень жарким, и у меня вошло в привычку постоянно бегать в душ, освежаться. Потом я возвращалась к письменному столу, отец подсаживался, и мы начинали разбирать задачи. Из-за жары я ходила после душа только в трусиках и футболке. Когда отец садился рядом, я нередко чувствовала определенное волнение от ощущения собственной полунаготы.
Однажды, одеваясь перед выходом из душа, я обнаружила, что чистыми остались только одни, самые ветхие трусики, да еще такие, у которых посередине между ног была довольно солидная прореха. Натянув их, я посмотрела на себя в зеркало и увидела, что на этом месте моя растительность даже выбилась наружу.
Вид был, конечно, очень неприличный. Но именно это вдруг стало возбуждать. В голову стали приходить долго подавляемые мной воспоминания и неожиданные эротические мысли. Одна из них была такая:
«А что, если пройтись в таком виде перед отцом?». Если он подсматривал за мной тогда, то какими глазами посмотрит сейчас? Вообще... я не могу этого объяснить.....
Мысли мыслями, но это не был какой-то осознанный расчет. /Видимо, подавленная сексуальность начала прорываться наружу вопреки всем мысленным запретам. Объектом этой атаки мог стать любой человек, к которому я бы чувствовала доверие и с которым могла бы чувствовать себя раскрепощенной./ Самым ближайшим объектом, который отвечал этим условиям, был отец.
И я вышла из ванной... Еще когда я шла через комнату к столу, то почувствовала прилив возбуждения, которое усиливалось с каждым шагом (хотя на меня никто не смотрел). Усевшись, я первым делом скосила глаза вниз. Хотя ноги были сведены, на вершине треугольника все равно оставалось отверстие размером с крупную монету. Никакие задачи не лезли в голову, я ждала только одного: «Сейчас он придет...Что будет?».
И вот подошел отец, придвинул стул, присел рядом. Дрожащим голосом я стала рассказывать задачу. Он был совсем близко, чувствовалось тепло его тела, его запах. Я боялась посмотреть на него, но мне страшно хотелось узнать, куда же направлен его взгляд.
Боковым зрением я пыталась это определить, но не могла. Сидела в страшном напряжении и чутко ловила любой признак, который мог бы мне подсказать это. Вдруг я почувствовала, как запах его тела резко усилился, он как-то нервно пошевелился на стуле. Я решилась и бросила мгновенный взгляд вправо, на него, /он смотрел!!!/ И тут я «поплыла»... Перестала воспринимать вообще что-либо.
Видя такое дело, отец предложил прерваться и пойти пообедать. Голос у него был при этом очень неуверенный. Мы пошли. По дороге на кухню, во время обеда и после него я уже не скрывала свою прореху. Я видела, что он время от времени скашивал туда глаза. Но ничего не сказал! Заниматься в этот день было уже невозможно, ничего на ум не шло (вернее, шло, но совсем не то).
Остаток дня и следующие дни прошли в странных двусмысленных играх. Трусы и футболку я больше не меняла. Слонялась без дела по комнатам, мелькая своей киской в прорехе, крутилась вокруг отца, стараясь попасться ему на глаза, встать или усесться так, чтобы он /видел/. Он не говорил мне ни слова по этому поводу, не предлагал переодеться, даже не настаивал, чтобы я садилась за занятия, но главное, - не отворачивался! Более того, чем нахальнее я себя показывала, тем откровеннее он смотрел!

• 
• 
•