Георгий, 76 - 26 января 2020 16:42

ЧТО ДАЛЬШЕ, БРАТЬЯ-СЛАВЯНЕ?*КАК БУДЕМ ЖИТЬ РОДСТВЕННИЧКИ? ЗАБЫВШИЕ РОДСТВО?. Не для упрёков и предъявления счёта, а только для того, чтобы проследить, как это происходило, и прикинуть, пойдёт ли куда-нибудь дальше, не пора ли поставить на славянском вопросе крест, и возвращаемся мы к этой теме. И хотя ныне более кстати писать повесть, со слезами смешанную, о разорении и разделении русской земли, искать меры для спасения оставшегося, а не предаваться на пустом, в сущности, месте, более того - на пепелище славянским грёзам; но ведь там, на пепелище, впервые и решается, строить ли новый дом, а если строить, повторять ли его в прежних формах или искать для прочности другие. Славянские мечтания, быть может, и всегда были беспочвенны, но, во-первых, вреда никому, кроме нас, они не принесли, а во-вторых, поздние старатели славянского дела прекраснодушием и в прежние времена не страдали и смотрели на вещи куда как трезво.
Вспомним Ф. М. Достоевского, его "Одно совсем особое словцо о славянах" из "Дневника писателя", сказанное в разгар Балканской войны. Русское войско мёрзнет, голодает, льёт кровь в боях с турками за освобождение "братушек", Россия охвачена сострадательным и жертвенным настроением к ним, чувством материнским, во множестве раздаются устные и печатные речи, что наконец-то маленькая, исстрадавшаяся в неволе Болгария присоединится к другим славянским народам и прильнёт к родственному могучему телу России, воспользуется после войны её мирным покровительством и явится в мир в красоте и простоте своего воспрянувшего славянского сердца. Словом, Россия пребывает в энтузиазме от своего подвига заступничества и открывающихся перед славянским миром перспектив, а Достоевский в это время пишет:
".по внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому, - не будет у России, и никогда ещё не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только Россия их освободит, а Европа согласится признать их освобождёнными."
".начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны, ни малейшей благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, и не вмешайся Европа, так Россия, отняв их у турок, проглотила бы их тотчас же, "имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении славян видному, хитрому и варварскому великорусскому племени."
".даже о турках станут говорить с большим уважением, чем о России.". ".Особенно приятно будет для освобождённых славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации."
".славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своём славянском значении и своём особом славянском призвании в среде человечества. Между собой эти племена будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать."
".России надолго достанется тоска и забота мирить их, вразумлять их и даже, может быть, обнажать за них меч при случае."

Великий наш писатель как в воду глядел. Были и подозрительность, и ненависть, и предательство по отношению к России вскоре же по заключении мира, и редко утихал "домашний старый спор славян между собою", и меч после убийства в Сараеве пришлось обнажать - и слишком дорого стоил России этот вынутый меч. А в наше время и до того добралось, что бывшие турецкие славяне неприкрыто стали вздыхать о турках, а немецкие славяне - о немцах, посылая проклятия освободителям. И в этом не ошибся Достоевский. Его "прорицания", правда, относились к "внешним" славянам, даже и он не мог предвидеть того, чтобы принялись с невиданным азартом рвать друг с другом славяне "внутренние", находившиеся в границах Российского государства. Достоевский отдавал распрям и непониманию не менее века, может быть, чуть более до необходимого согласия в семейном кругу, в который придётся славянам сойтись как волею судьбы, так и по родственному чувству. Сроки эти теперь миновали, но никогда ещё славянство не было так далеко друг от друга, так друг к другу нетерпимо, и никогда ещё, за исключением кратковременного послереволюционного периода, сама Россия не падала так в своём политическом и нравственном значении, как теперь. Она попросту рухнула всей своей огромной тяжестью, и прежде азиатской подкосилась под нею славянская опора, та самая, на которую был первый и главный расчёт, и которая составляла праматеринские начала России. В сущности, российские славяне - это один народ, народ русский, разлучённый историческими обстоятельствами в старые времена на три части и в разлуке наживший различия, давшие основание называться Малой, Белой и Великой Русью. Но - Русь, с единым телом, единой душой и сердцем, сращённость которой могли взяться проверять только враги её. И прежний разрыв был неестественным, что-то вроде сиамских близнецов о трёх головах, но когда теперь с утроенной русской удалью принялись топором кромсать по живому - и одно сердце на три части, и одну душу на три части, это уж совсем конец славянского света. Куда уж там простирать руки к двоюродным и троюродным братьям, к балканским западным славянам, ес�

• 
• 
•