Олег, 45 - 28 сентября 2007 11:43

Вилк был всё таким же неутомимым, любопытным, наполненным желанием учиться, постигать, узнавать. Но взгляды детей, отношение соседей и вопросы врачей указывали на то, что он стар. Нет, этого не может быть. Он совершенно не чувствовал себя старым! Да ну их, у Вилка были занятия поинтереснее, чем стареть и думать о смерти. У него в жизни появилась новая любовь – итальянский.

Когда Вилк в очередной раз поехал регистрировать машину, ему сказали, что старушку Шеви можно записать в «античные». Официально. Нет, ну конечно, машина была не новая, но Вилк так за ней ухаживал, она прекрасно ездила, да она ещё поездит... Менять машину он отказывался наотрез.

Где-то в конце 70-х его память начала давать сбои. Женева говорила, что он становится глуховат, но он это категорически отрицал. Его гораздо больше волновали насмешки тинэйджеров, которые откровенно потешались над ним и его машиной. Вокруг ходила какая-то другая молодёжь, с мнением по каждому поводу, но без грамма мудрости и выдержанности в голове. Район становился небезопасным. Вилк установил на всех дверях двойные замки.

В начале восьмидесятых его здоровье впервые дало сбой – у Вилка нашли диабет. Ему надо было следить за тем, что он ест, и путешествия ограничивались цивилизованными странами с современным медицинским оборудованием и нормальной едой. Ну и пусть – оставалось куча стран, из которых можно было выбирать. Хотя... Вилк скучал по смеху перуaнских детей.

Потом разболелись суставы. Ирония судьбы. С каждым днём он всё больше узнавал о России и моторах, Германии и Сенегале, Уругвае и садоводстве, настоящее ЗНАНИЕ казалось так близко, его уже вот-вот можно будет ухватить, но тело становилось слабее и слабее. Он всё чаще простужался, заболевал.

81, 82, 83... Годы шли, а они с Женевой жили всё там же, в Аламеде, и Вилк всё водил свой верный Шевроле 55-го года. Он так мечтал объехать весь мир, но кругосветное путешествие ему уже не светило, как не светила Индия и многие другие страны. Но Вилк не сдавался. Было ещё не поздно. Впереди была Италия. В 82-м году Вилк вытащил с полки учебники итальянского и начал освежать язык. Он часами сидел на крыльце, заставляя свой мозг концентрироваться, повторяя фразы снова и снова. Язык вспоминался тяжело.

В один прекрасный день Вилк получил письмо из свой альма матер – А&М колледж. Его приглашали выступить перед студентами во время некой торжественной церемонии. Это была большая честь, и Вилк отложил в сторону книги на итальянском чтобы написать Речь. Ему было нелегко: Питерс никогда не толкал речей, он всегда переводил, подсказывал, как найти книгу, помогал со ссылками на других авторов. А тут автором надо было быть ему самому.

Как объяснить этим молодым ребятам, что такое целый день ходить за мулом или сидеть на задних сиденьях автобуса? Процесс написания речи вдруг всколыхнул в нём воспоминания шестидесятилетней давности о том, как тяжело ему было учиться, каких трудов стоил диплома, каких жертв каждый шаг. Вилк обнаружил в себе злость и раздражение, о которых даже не подозревал. Ему надоели, хуже горькой редьки надоели жалобы и причитания современной молодёжи.

Вилк Питерс стоял перед студентами и рассказывал им историю своей жизни. Но этого ему показалось мало, и он добавил к истории притчу. У одной чернокожей пары, сказал Вилк, не осталось денег – что не протратили, то пропили. Экономить не умели, деньги считать не умели, только пили и дебоширили. Но зато всем жаловались, что в их бедах виноваты «белые». Расизм, сказал студентам Вилк, есть реальность, данная нам в ощущении. Это факт. Но и сила воли тоже факт. Он прочёл им поэму о цене успеха, он сказал им... наверное, лучший способ перевести его слова на русский, это вспомнить фразу «бороться и искать, найти и не сдаваться». И кто ищет, тот всегда найдёт.

После бурных аплодисментов и пожимания сотен рук Вилк вернулся домой и начал писать письма в Рим. Не сдаёт ли кто-нибудь маленькую комнату? Отправив письма, он снова достал учебники итальянского и сел за стол. День за днём Питерс впихивал новые слова и выражения в свой мозг с жадностью чернокожего мальчишки, родившегося в 1900-м году и яростно сражающегося с тьмой необразованности. Ему было всё труднее и труднее запоминать новый материал, но постепенно слова добавлялись к десяткам тысяч уже сохранённых в его голове, тьма опять отступала, проигрывая схватку, и мир вокруг Вилка становился чуточку светлее.

В декабре старик Питерс запер верную лошадку Шеви в гараже, поцеловал жену и уехал в Рим.

На этом статья Франклина заканчивается. А Питерс прожил ещё более десяти лет, путешествовал, учился, познавал, читал, спрашивал, чинил, полол и поливал. Он умер в 96-м году – наш современник, победивший тьму.