Aндрей, 56 - 3 октября 2007 15:38

[B]Я благодарен Богу за то, что Он осчастливил меня, предоставив возможность узреть в смерти ключ к истинному блаженству. Я – как бы молод я ни был – никогда не ложусь в кровать, не подумав, что на другой день, быть может, меня не станет. И все же ни один человек из всех знающих меня не может сказать, что я мрачен или печален в обращении с другими. Вот за это блаженство я вседневно и благодарю Создателя и от всего сердца желаю каждому ближнему сим блаженством наслаждаться[/B]».
(Моцарт. Из последних писем к отцу.)

В один из летних вечеров 1791 года, когда беременная жена с сыном уехала лечиться в Баден, Моцарт сидел дома один и работал. Вольфганг не услышал, как открылась дверь, и в комнату вошел странный человек. Он был одет во все черное – плащ, сюртук, галстук. «Чем обязан честью?» Незнакомец молча протянул конверт – заказывали написать реквием. «От кого вы пришли?». «Заказчик желает, чтобы его имя осталось в тайне." С той поры мысли о смерти постоянно преследовали Моцарта. Он начал боятся, что его травят медленно действующим ядом, что реквием он создает для самого себя. «В моей голове хаос. – Пишет он другу. – Лишь с трудом собираюсь с мыслями. Образ незнакомца не хочет исчезнуть с глаз моих. Я беспрерывно вижу его... Чувствую, мой час пробил. Я должен умереть. Конец придет прежде, чем я смогу полностью проявить свой талант. А как прекрасна была жизнь! Ее начало сулило прекрасные перспективы. Но никому не дано изменить предначертанного судьбой. Надо послушно склониться перед волей Провиденья. Итак, я заканчиваю свою погребальную песнь. Я не вправе оставить ее незавершенной».
«Реквием» – первое слово этой древнейшей христианской молитвы за усопших. С нее начинается поминальная служба, для которой в XIII веке один францисканский монах написал песнь о Страшном суде. Она называется «Секвенция», то есть «Грядущее», или «День гнева».
Жалкие 800 флоринов в год, которые ему милостиво платили как придворному композитору, почти целиком уходили на квартплату, и за них он должен был писать танцы для балов. «Слишком много за то, что я делаю, - грустно заметил Вольфганг, - слишком мало за то, что я мог бы сделать».
Констанца и сынишка часто болели. От холода и плохой еды один за другим у них умерли трое малышей. Но Вольфгангу даже некогда было горевать – с утра до вечера он бегал по городу в поисках доброй души, которая могла бы ему ссудить небольшую сумму на гробовщика, врача или лекарства. «Боже, я в таком положении, - пишет он одному из помогавших ему купцов, - какого не пожелал бы и злейшим своим врагам.» И в эти годы Моцарт создает одно из самых светлых своих творений – симфоническую трилогию – философскую исповедь композитора, в конце которой, сквозь все напасти, звучит призыв к борьбе и жизнеутверждающая радость победы. Сегодня эта музыка считается вершиной симфонического искусства, но Вольфганг ее исполнения так и не услышал.
На людях он умел быть веселым и легким и часто шутил. Когда кончались дрова – он танцевал с Констанцей, чтобы согреться, когда есть было нечего – шел в любимый актерский трактир и утолял голод кружкой пива. Больные почки возражали против такой жизни все сильней и сильней. Но об долго никто даже не догадывался. Сила стала оставлять его только теперь, после заказа «Реквиема»…
Моцарт не принадлежал к тем, кто считает смерть – худшим из всего, что может с нами произойти. Но, как и все, что создано Творцом для вечной Жизни, его душа противилась мыслям о тлении. Он пытался постичь «Секвенцию» так, словно это и были те слова, которые ему надо сказать Христу в свой личный Судный день. И чем глубже он проникал в ее суть, тем меньше оставалось страха. Тем ближе его сердцу становились [B]слова апостола Павла: «смерть для меня – приобретение». [/B]
И Вольфганг выбрал для себя цель. Его «Реквием», когда он будет звучать над чьим-то гробом, должен помочь родным и друзьям сделать для усопшего самое главное. Помолиться. Сказать: «Господи, этот человек прожил не напрасно. Да, он грешил и падал, как все люди, но он оставил по себе добрую память и любовь на земле; наша любовь к нему никогда не умрет. Вера наша пройдет – когда мы сами встретимся с Тобою, она станет видением, и надежда пройдет – станет обладанием; а Любовь никогда не пройдет».
«Он умирал хладнокровно, - пишет один из его друзей, - но очень неохотно. Это и понятно, если вспомнить, что как раз в это время Моцарт получил декрет о зачислении его на должность капельмейстера собора святого Стефана. Впервые в жизни перед ним раскрылась перспектива достатка и спокойствия. Но, увы…»
Вставать с кровати Вольфганг уже не мог, но писал жадно и до последнего дня, и, понимая, что не успеет выполнить заказ, объяснял его замысел ученику во всех подробностях. 4 декабря пришли гости. Он попросил партитуру, распределил голоса, и впервые зазвучал «Реквием».Моцарт пел альтовую партию, но вдруг безутешно разрыдался, и успокоился, лишь когда друзья ушли. Тогда он сообщил родным, что ночью его не станет. И им еле удалось уговорить священника прийти в такую погоду. После исповеди и причастия Моцарт вскоре потерял сознание.
В час ночи, 5 декабря 1791 года, страдания окончились. Его положили в самый дешевый сосновый гроб. Так что старый солдат Дайнер, носивший Моцартам еду и дрова, не мог поверить глазам: «Как же так, Иисус Мария, как же так?» Он замолчал, только узнав, что от покойного осталось 200 гульденов наличными и три тысячи – долгов. Моцарта, как нищего, отпели бесплатно и сбросили в большую общую могилу для бродяг, отыскать которую так потом и не смогли...

• 
• 
•