Marika, 48 - 21 ноября 2007 15:27

давненько дело было.....в прошлой жизни...
Люди часто отождествляют себя с животными, кто-то с птицами, кто-то с насекомыми.
Я как-то внезапно почувствовала себя собакой. Ну не собакой даже, а щенком. Щенком огромной породистости и размеров. Но почему-то брошенным щенком. И даже картинка
складывалась довольно своеобразная. Будто бы сижу я, породистый щенок, на улице.
А мимо суетливо бегут люди. И все любуются, все умиляются. Норовят поиграть, но никто не решается взять себе. Люди со скромными доходами рассуждают практично - не потянуть такое чудо. Уход дорогой. А без дорогого ухода зачахнет. Люди с возможностями уверены, что я уже кому-то принадлежу. Ну, в самом деле - не может такой замечательный, породистый щенок быть один. И дабы никто не посмел обвинить их в посягательстве на чужое, торопливо проходят мимо. А я так и продолжаю сидеть на улице. Мне голодно и холодно. И все что мне нужно – это ласковые и нежные руки хозяина. И обойтись я могу практически без всего. Без всего, кроме любви и ласки. Но у людей свои мерки и свои мысли на этот счет и именно по этому сижу я до сих пор одиноко. Иногда поскуливаю, и заглядывая в глаза, пытаюсь и пытаюсь отыскать своего хозяина. Только не ищется он что-то.
Должно быть, в психиатрии есть какое то объяснение этой моей отождествленности.
Я даже смутно догадываюсь какое, но пускаться в самоанализ занятие долгое и неблагодарное. Не люблю я этого.
Я не помню уже, о чем я думала в тот зимний вечер, спеша со стоянки, увешанная пакетами с подарками и разными вкусностями. Наверняка о чем-то праздничном.
Канун Рождества как никак. Помню только, что вся эта моя «картинка с собачкой» пронеслась мгновенно у меня перед глазами, как только я увидела у соседнего подъезда совершенно замерзшее, пушистое существо. Существо отчаянно скулило, переминаясь на лапах. Существо было неопределенной формы и цвета, поскольку замело его довольно сильно, но существо определенно было собачьим ребенышем нежного возраста.
Я, бросив пакеты, присела рядом, перчаткой смахивая снег с плюшевой мордахи. Щен радостно метнулся ко мне, стараясь забраться на колени. Он был маленький, круглый, потешный. С живыми глазами бусинками. Когда первый восторг от встречи поутих, мне в голову пришла мысль, что надо бы его, чем ни будь угостить. Извлекая из недр бесчисленных пакетов всякую снедь, я нарадоваться, не могла его аппетиту и хорошему настроению. Сколько я провозилась с ним, я не помню. Было мне хорошо и весело. В реальность меня вернул твой голос.
-Аля? Почему мобильный не берешь? Я с ума сойду с тобой. Ну все? Наигралась?... пошли домой.
Как домой? А он? Куда он денется? Я, значит в тепло, в уют, в запах хорошей и вкусной еды, а он?
Я еще не успела ничего возразить, как ты упредил меня:
-Я надеюсь, ты не потащишь его с собой?
- Но нельзя же его оставлять тут одного!
-Аля, будь взрослой! Мы не можем его взять. Я не люблю собак. А он не пропадет. Ты его накормила, а кто ни будь, его подберет. Смотри, какой он хорошенький
( см.начало!!!!!!!!!!!!), его точно подберут.
Погладив пушистый комочек, избегая взгляда отчаянных собачьих глаз, я пошла за тобой к нашему подъезду. Словно не желая замалчивать моего предательства, щенок пронзительно взвизгнул. Я шла не оглядываясь…
Ужинать я не стала. Сидела, уставившись в чашку,…и прислушивалась. Мне казалось, я слышу, как он плачет. Один. На морозе. Подло кем-то брошенный. Почему он так страдает? В чем он виноват? Нет, люди, определенно сволочи….Хотелось плакать.

Ты был слишком увлечен чем-то своим, но, тем не менее, заметив мое настроение, а вернее полное его отсутствие, пустился таки в пространный монолог об ответственности за собственные поступки, об опасности заразиться паразитами, о неминуемой смене образа жизни, затем опять цитировал Экзюпери. Через десять минут щенок уже представлялся проблемой вселенского масштаба.
Увидев в моих глазах жалкие отблески здравого смысла, ты успокоился.

В спальне было тепло и уютно. Я уткнулась в твое плечо и предательская слезинка таки побежала по щеке. Ты почувствовал, отложил журнал и, приподняв мой подбородок, долго смотрел в глаза. Вердикт был неожиданным.
- Рожать тебе надо, девушка. Созрела. Это нормально. Постарайся успокоиться и уснуть.
И поцеловав в нос, выключил лампу.
Я старалась долго, почти вечность. Сон меня игнорировал. Причем довольно дерзко. Даже глаза закрыть не смогла.
Я тихонечко встала, на цыпочках прошла на кухню. Взяла ветчину. Влезла босыми ногами в ботинки. Накинув шубу прямо на пижаму, как мне показалось, бесшумно вышла из квартиры.

• 
• 
•