Евлампий, 55 - 18 января 2008 14:22

ЧастьII
Ближе к вечеру постучались сестры и, загадочно хихикая, позвали на вечерний обход. Хотя Начмед и обещал выписать всех, но в каждой палате все равно оставалось по 2-3-ое больных, коим то ли ехать было далеко, то ли некуда. В первой же палате со мной чокнулись «За здоровье», во второй «За Новый Год», в третьей…, хотя какая разница за что, главное палат было двадцать. Счет я потерял палате на 15 той. В силу перенесенной операции больные, что лежали в этой палате, не могли питаться через рот, поэтому им был вставлен назогастральный зонд, оттого водку они сперва набирали в большой шприц, а потом впрыскивали в зонд. Так и чокались со мной стеклянными шприцами, безмолвно желая всем и всего.
Очнулся я без пяти двенадцать в ординаторской, где уже был накрыт стол, стояла елка, а телевизор, голосом не совсем трезвого мужчины, поздравлял страну с новым годом. Мне налили пузырящегося шампанского, откуда-то появился мужичок с гармошкой – муж одной из сестер, вышеописанные больные со шприцами наготове, и все стали тормошить и поздравлять меня. Я с трудом понимал, что происходит и кто эти люди, и вообще: где я? К тому же все выпитое ранее, настойчиво искало выход и я, с трудом вспоминая географию больницы, помчался «изливать душу» и не только.
В больничном коридоре было непривычно тихо и только на одном посту теплилась жизнь – это было рабочее место Маши. Маша была настоящей русской красавицей, что вызывало у мужского контингента больницы обильное слюноотделение. Крупные формы, пропорциональное «фигуристое» тело; красивое круглое личико; большие голубые глаза; русская коса; безупречно чистый, подогнанный по фигуре халат и накрахмаленный колпак – такая сестра могла украсить любое отделение, но по распределению и провидению, она досталась тем, кто знал в медсестрах толк. От нее веяло девственной свежестью и неповторимой женственностью. К больным она относилась с состраданием и с каждым разводила муси-пуси, в благодарность за это ее стол был всегда завален конфетками, печеньем и прочей кулинарной атрибутикой, как бы подчеркивая ее сладость.
В ординаторскую возвращаться не хотелось и, решив, что разгоню весь этот шалман позже, я бухнулся рядом, потребовав чаю. Маша была покорной сестрой и поэтому через минуту я потягивал крепкий, свежезаваренный чай с бубликами. Было по-домашнему уютно и спокойно, а мой взгляд бесстыдно скользил по ее декольте, волнительно рисуя продолжение. Постепенно, увлекшись разговором, я забыл о времени, о празднике, о шампанском, что одиноко выдыхалось в ординаторской. О чем был этот разговор? Да ни о чем, главное, в таких ситуациях умело залезть в женскую душу и дать ей раскрыться, дать почувствовать женщине, что она интересна тебе не только внешне – она интересна тебе вся, целиком и чем больше ты узнаешь ее, тем больший восторг она у тебя вызывает.

• 
• 
•