Evka, 41 - 27 мая 2008 15:23

[B]Мы все были... [/B]

[B]Глава 1. Про бабушку мошенницу, генеральскую дачу и вяленых бычков.[/B]
Продолжение...

Отсутствие заборов, да и прочие дыры в системе СССР, были бабе Оле на руку. Собрав пяток ведер черешни и мешочек яблок и груш, пошла она на базарчик у турбазы, продавать витамины за бешеные рубли оголодавшим туристам. Продавала и обвешивала, весы то у бабы Оли были неисправны. Талант был у нее… Родись она в наш век, получилась бы из нее первоклассная бизнесвумен. А так… Бутылки еще собирала моя баба Оля, сдавала в приемном пункте стеклотары, бычков вялила к пиву все тем же туристам и отдыхающим, сигаретами спекулировала, семечками приторговывала. Душа видать просила действий, ибо в деньгах мы не нуждались - папа, снаряжая нас в путь, давал всегда достаточно твердой советской валюты. И не тратила баба Оля ни копейку на себя, все отдавала бабе Марии, патологически честной женщине, которую чуть до слез не пробрало, когда от денег у нее кошелек лопнул. Все ходила и причитала: «Господи, столько денег, столько денег, кошелек порвался! Баба Оля я столько денег то и не видывала!» На что баба Оля, сухонькая вертлявая старушонка, важно говорила: «Ты Мария, трать не бойся, еще заработаем, а ты пенсию собирай, детям поможем!». Но такие задушевные разговоры были потом, когда баба Мария попривыкла к бизнесу, так сказать.
А впервые, увидев ободранную черешню и голую грушу, баба Маня долго крестилась и горевала, что мы такими вещами занимаемся неблаговидными. Ворами обзывала и накажет нас боженька. Требовала вернуть черешню законному владельцу и смотрела на бабу Олю умоляющими глазами. На что баба Оля разводила руками и говорила, что черешня морде генеральской и не нужна вовсе, и сгнила бы, а так туристов голодных порадовали и денег еще получили. На том и порешили.
А когда генерал приехал, и обеспокоенный к нам пришел полюбопытствовать о судьбе фруктов, красная от стыда баба Мария в доме схоронилась, а баба Оля смотрела на него лукавыми глазками и, охая, объясняла генералу, что черешенку его гроза побила, да, сильная гроза с ветром… Вся попадала черешенка-то… Да сгнила…
Так и жили мы в доме у моря. Давно это было, когда газированная вода продавалась в таких автоматах, и нужно было монетку кинуть в прорезь, не помню уж сколько – и лилась в стакан газировка с сиропом или нет, смотря какой монеткой разжился, и пломбир был такой вкусный в кафе на Дерибасовской, и подавали его в металлических чашечках шариками, осыпанными щедрой рукой тертым шоколадом, еще хлеб был с тмином, посыпанный сахарной пудрой в булошной на Красной Гвардии, и теплоход отправлялся с причала почти до самого поселка, и чайки огромные летали и черноморские дельфины изредка кувыркались.
Нет давно генерала, умер в больнице, один, от воспаления легких, и дачи двухэтажной нет, живут теперь там нувориши, выстроили забор и в гости не ходят, собак охранных выставили. Не жарим шашлыки и всем поселком не идем гурьбой на море и не смеемся, и взрослые водку не пьют, нет, пьют, конечно, и даже спиваются, но от жизни тяжелой, а тогда пили, вроде как ритуал был - выпить за схороненных в войну, за медали свои и ордена, выпить и вспомнить фронтовых товарищей, утереть скупую слезу и затянуться песней про Катюшу. Или просто мала я была и чего-то не понимала.
И нет той черешни… И турбазы нет…
А дом кирпичом обложенный стоит, и море все там же… И слышно его…
Лежат бабульки мои и деды под сенью деревьев, спят вечным сном…

• 
• 
•