старый актер. Он устало снимал грим с лица. Кожа с благодарностью принимала капельки воды, дарующие ей облегчения и свободу от этой маски. Он уже давно не играл ведущие роли и мог спокойно уйти из театра на заслуженную пенсию, как поступили его приятели, но он остался. Остался потому что не мог жить без этого храма лжи и обмана, места, где правили бал маски, маски веселья и грусти, скорби и печали, где все было наиграно, но в тоже время серьезно… Театр стал ему родным, ближе у него уже не кого не осталось. Многие его друзья умерли, многие тяжело болели, сказывались годы. Она, тоже оставила его, она скончалась пару лет назад, дети разлетелись в другие города и теперь напоминали о себе редкими звонками, и телеграммами на праздники. Только театр остался с ним, актер служил ему верой и правдой на протяжении долгих лет, и сцена платила ему той же монетой. От грима не осталось и следа теперь осталось закрыть гримерку и отправится домой. Его квартира находилась неподалеку, на втором этаже большого серого дома, растянувшегося вдоль шумного проспекта. Как и ее хозяин, она постарела. Когда-то давно ее наполняли звуки музыки, позже к ним присоединились крики маленьких детей. Квартира жила и взрослела с ее обитателями, как будто живой организм. Она встретила его привычным запахом, каких то лекарств, урчанием полупустого холодильника, тишиной и сумраком. Луна еле освещала комнату. По своей природе она была очень любопытной, стараясь заглянуть во все квартиры этого дома, она тут встретила непреодолимую преграду в виде старого, плотного тюля, когда то сшитого из самого дорогого по тем временам материала, но время не пощадило и его. Старый актер зажег абажур на письменном столе и завел граммофон. Слегка прохрипев, он как будто прокашлялся, и комнату стали наполнять звуки музыки. Вальс кружил уже во всех уголках комнаты, он парил под потолком, в прихожей, на кухне, мотивы вырывались за тюль и текли дальше. Актер откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, сегодня он очень устал. Музыка захватила его в свои объятья и понесла по волнам его памяти. Как маленький ребенок собирает из кусочков мозаики большую картину, так же память собирает из отрывочных воспоминаний прошлое.
