Алла, 61 - 18 августа 2008 22:12

«… По Фрейду первым сексуальным объектом мальчика становятся, естественно, женщины, живущие рядом: мать, сестра и даже бабушка. Но скоро мальчик понимает, что это – нерушимое табу, что этого не будет никогда. Последствия такого внутреннего конфликта могут проявиться позже, и у всех по-разному. И многие мужчины всю жизнь хотят своих матерей чисто физически.
Только в этом никто не признается. Понимая, что это противоестественно, они начинают задавливать в себе эти мысли. Психика – штука тонкая и реагирует по-разному. Знаешь расхожую шутку: «У меня голова в порядке! У меня с психикой проблемы…» Иногда такие выверты дает, что ни понять, ни определить невозможно. Недаром говорится: «Чужая душа – потемки» И это очень сложные разговоры. Идеально, если оператор вызывает у клиента полное доверие, и он просто рассказывает о своей ПРОБЛЕМЕ. Был у меня однажды некий Борис. Мы с ним 120 минут проговорили.

Представь, мужику 42 года, женат, двое детей, хорошая работа и сам производит впечатление нормального и умного. Но ему покоя не дает непреодолимое, а иногда и невыносимое желание трахнуть свою мать. Он и позвонил к нам в минуту полного отчаяния. Что называется накипело.
Рассказал мне, что когда ему было десять лет, мама попросила его расчесать ей волосы. Она села на кровать. Он стал возиться с ее прической, цепочка ее расстегнулась и скользнула в вырез блузки. Он машинально полез за ней и ощутил пальцами мягкую горячую грудь. Тут-то все и началось. Дальше якобы она погладила его по щеке и прижала к груди. И он начал теребить губами ее соски, как в детстве. Она расхохоталась и легла на спину. А он пристроился радом и стал сосать ее грудь. И потом она неоднократно позволяла делать это. Парень поджаривался на медленном огне от пробудившихся диких желаний. Когда он подрос, она запретила эти игры, но поздно спохватилась. Ему было двенадцать лет, и он хотел ее вполне осознанно.

Сейчас ей 62 год. Живет отдельно от сына. Когда Борис позвонил в нашу службу, то был раскален до предела. Признался мне, что с трудом сдерживается, чтобы не поехать к ней прямо сейчас и не взять силой то, о чем мечтал 30 лет. Я его, конечно, остановила, спросив, как он и его мать будут жить после? Он расплакался. Спросила, как с женой? Сказал, что все хорошо, и он ее любит. Но никогда он не испытывал с ней такого острого наслаждения, как во время онанизма с мыслями о своей матери. «И никому не расскажешь об этом», - горестно сказал он в конце нашей беседы.

Лариса замолчала. Я сидела в оцепенении. Все это было невозможно, так мне казалось. И впервые мужчины вызвали во мне чувство жалости…»

Продолжение ниже:

• 
• 
•