Ольга, 60 - 30 августа 2008 18:03

[B]ПРОДОЛЖЕНИЕ.
Передо мной лежит лист, разделенный на две половинки...


Как же я устала от этих судов. Каждый день одно и то же. Я знаю наизусть все обвинения и оправдания, они повторяются с редкими изменениями. Взять бы все это и выкинуть из головы раз и навсегда (ха-ха!). У меня просто слишком много свободного времени – надо занять себя, занять свою голову чем-нибудь, кроме этой болтовни (чем, например?).

И вовсе я не несчастна. То есть я, конечно, несчастна, но это все потому, что мне просто нравится быть несчастной (да ну?). А он очень даже хороший и делает все, чтобы я была довольной (ты сама-то в это веришь?). Нет, ну серьезно! Он старается (ну-ну). Ну ладно. Он мог бы быть и повнимательнее. (А ты могла бы быть менее придирчивой.)

Я сижу на кухне, пью кофе в шесть часов вечера и разговариваю сама с собой. Я разговариваю и никак не могу договориться. Разве могу я договориться с кем-нибудь, пока не договорюсь сама с собой? Передо мной лежит лист бумаги формата А4. На нем написано: «Казнить нельзя помиловать». Мне надо поставить запятую в правильном месте. Или восклицательный знак.

Иногда любовь похожа на лежащего в коме. Он выглядит мертвым, он фактически мертвый, но раз в неделю шевелит большим пальцем левой ноги и улыбается. Он завис между жизнью и смертью – ни туда ни сюда. Он измотал всех до потери сознания: выхаживать его дальше нет никаких сил, а отключить систему жизнеобеспечения рука не поднимается. Он был самой красивой любовью твоей жизни или многолетним браком с тремя детьми, или последней надеждой на счастье – есть тысяча причин, почему ты пытаешься сохранить именно эту любовь, и тысяча причин, почему этого делать не стоит.

Это ведь так просто – убить одну любовь, чтобы потом завести другую. Да, она будет не такая, как эта, может быть, даже лучше, но почему же так тяжело?

Я прокручиваю в голове сцену убийства. Я уже почти решилась на это. Я просто перекрою кислород, и она умрет сама, во сне – не нужно никаких пистолетов. Кажется, я уже мечтаю об этом, поскорей бы все закончилось… И вдруг ей становится хуже. Ну куда уже хуже, Господи, и так еле дышит. И так страшно, и понимаешь, что весь мир перевернешь, лишь бы вернуть ее, пусть такую больную, полудохлую, капризную, – потому что без нее никак. И вовсе она не плохая, а очень даже хорошая, замечательная, любимая моя любовь. И все недостатки у нее любимые. И все шрамики, царапинки мои, родные.

Передо мной лежит лист, разделенный на две половинки. Слева все достоинства нашей любви, справа – все недостатки. Левый столбик значительно короче правого, и тогда я добавляю туда самые главные доводы. Вернее, один: «Я люблю его». Я повторяю это снова и снова, записывая одно под другим, пока не кончится страница. Тогда я порву ее на мелкие кусочки и выкину в окно. Какая разница, сколько недостатков у нашей любви, – главное, что она есть. [/B]

• 
• 
•